Как пояснил Европейский Суд, в рассматриваемом деле российские суды учли веские доводы матери о том, что возвращение дочери в Швейцарию может угрожать ее физическому или психологическому здоровью

Постановление дает своеобразную границу допустимой применимости ст. 13 Гаагской конвенции 1980 г., как ее видит ЕСПЧ, что вряд ли будет полезно в национальной практике.
Европейский Суд, не защитив права гражданина Бельгии, а защитив права матери-россиянки и ее ребенка, продемонстрировал, что на его выводы влияют только обстоятельства дела и правоприменение национальных судов.
Европейский Суд вынес Постановление по делу «П.Д. против России» по жалобе гражданина Бельгии на нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с тем, что против его воли его дочь была вывезена из Швейцарии в Россию ее матерью – гражданкой РФ.

Обстоятельства вывоза ребенка в Россию

Гражданин Бельгии П.Д. состоял в отношениях с россиянкой Э., имевшей сына А. В июне 2014 г. они стали вместе проживать в Женеве, тогда же у пары родилась дочь М., которая получила гражданство Бельгии и РФ. В мае 2015 г. пара подписала соглашение о совместной опеке над малолетним ребенком, а спустя несколько месяцев отношения между ними ухудшились, и П.Д. уехал во Францию.
С ноября 2015 г. по декабрь 2016 г. малолетняя М. проживала со своей матерью в Женеве и несколько дней в неделю гостила у отца во Франции. 5 декабря 2016 г., когда девочка и ее сводный брат находились на попечении П.Д., мальчик предположительно подвергся сексуальному насилию со стороны близкого друга отца С. Спустя несколько дней С. был задержан, против него было возбуждено уголовное дело в Швейцарии по обвинению в совершении действий сексуального характера в отношении малолетнего ребенка и хранении детской порнографии.
В связи с этим Э. обратилась в женевский суд для оспаривания соглашения о совместной опеке над М., она потребовала, чтобы ее бывшему сожителю было отказано во всех контактах с дочерью. 13 декабря 2016 г. суд временно лишил П.Д. родительских прав, обязав, в частности, сдать все имеющиеся у него документы на ребенка в службу защиты несовершеннолетних. В свою очередь, П.Д. добился запрета для Э. менять местожительство его дочери и вывозить ее за пределы Швейцарии. Тем не менее в этом же месяце женщина вылетела с детьми в Санкт-Петербург и более не возвращалась в Женеву.
В январе 2017 г. швейцарские правоохранители возбудили уголовное дело в отношении Э. в связи с похищением человека. В следующем месяце женевский суд отменил временное лишение П.Д. родительских прав в отношении М. со ссылкой на отсутствие доказательств того, что контакт последней с отцом может представлять риск для нее. В июле того же года С. был освобожден под залог, его обязали пройти соответствующее психиатрическое лечение, при этом суд запретил ему осуществление любых контактов с П.Д., а также с Э. и ее сыном из-за риска мести и рецидива преступлений. При этом в отношении М. такой запрет установлен не был. Впоследствии женевский суд заочно лишил Э. фактической опеки над дочерью, разрешив ей видеться с ребенком в отдельные дни.

Российские суды отказали в возвращении девочки в Швейцарию

В августе 2017 г. П.Д. подал заявление в Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга о возвращении своей дочери в Швейцарию на основании Гаагской конвенции 1980 г. о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей. В ходе судебного разбирательства мать девочки возражала против удовлетворения требования со ссылкой на привязанность М. к ней и наличие риска причинения девочке физического или психологического вреда из-за возвращения в Швейцарию. Э. добавила, что в этом государстве в отношении нее возбуждено уголовное дело, что влечет риск ее содержания под стражей и лишения свободы.
В январе 2018 г. Дзержинский районный суд отказал в удовлетворении требований П.Д. В судебном решении отмечалось, что вывоз М. в Россию в декабре 2016 г. и ее удержание в стране не были противоправными, поскольку они не нарушили права отца на опеку над дочерью при наличии решения женевского суда о временном лишении его родительских прав. Суд добавил, что возвращение девочки в Швейцарию могло причинить ей физический или психологический вред в связи с инцидентом, произошедшим с ее братом. Кроме того, М. нуждалась в уходе матери.
Вышестоящие судебные инстанции поддержали такое решение, а Верховный Суд РФ не стал рассматривать кассационную жалобу представителя П.Д.

ЕСПЧ не усмотрел нарушений Гаагской Конвенции

В жалобе в Европейский Суд П.Д. указал на нарушение ст. 8 Европейской Конвенции, гарантирующей право на уважение частной и семейной жизни, в связи с отказом российских судов вернуть его дочь в Швейцарию. По словам заявителя, вывоз его дочери из Швейцарии собственной матерью, удержание последней их общего ребенка в России противоречили соответствующей Гаагской конвенции. Мужчина добавил, что вмешательство в его право на уважение семейной жизни не соответствовало закону и не было необходимым в демократическом обществе.
В возражениях Правительство РФ отметило, что нарушения ст. 8 Конвенции не было ввиду отсутствия противоправности вывоза малолетнего ребенка из Швейцарии и наличия риска для него подвергнуться физическому или психологическому воздействию после возвращения туда.
Изучив материалы дела, Европейский Суд отметил, что в рассматриваемом случае основное вмешательство в право заявителя на уважение его семейной жизни связано не столько с действием или бездействием государства-ответчика, а скорее с действием частного лица – матери его ребенка, которая увезла дочь в Россию. Тем не менее соответствующее судебное разбирательство возложило на государство-ответчика позитивное обязательство по обеспечению права заявителя на уважение его семейной жизни, что включало принятие мер в соответствии с Гаагской конвенцией для его скорейшего воссоединения со своим ребенком.
В этом деле, заметил ЕСПЧ, необходимо изучить, обеспечили ли российские суды при применении и толковании положений Гаагской конвенции соблюдение гарантий ст. 8 Европейской Конвенции в контексте установления баланса между конкурирующими интересами сторон. При этом в таких вопросах государству предоставляется свобода усмотрения исходя из наилучших интересов ребенка. Для решения такого вопроса, заметил Суд, необходимо установить ряд обстоятельств: государство постоянного проживания ребенка непосредственно перед его вывозом; имел ли заявитель право опеки над ребенком в соответствии с законодательством этого государства непосредственно перед его вывозом из Швейцарии; если да, то воспользовался ли он им на момент вывоза дочери из вышеуказанной страны.
Как пояснил ЕСПЧ, Швейцария была обычным местом жительства ребенка на момент ее вывоза из страны, а вылет М. в Россию не нарушил права заявителя на опеку в соответствии со швейцарским законодательством ввиду имевшегося на тот момент решения суда о временном лишении П.Д. родительских прав. В связи с этим мать девочки была вправе определять место жительства дочери. При этом Суд оставил открытым вопрос о противоправности вывоза матерью ребенка и сосредоточил свое внимание на правовой позиции российских судов, отказавших заявителю в возвращении М. в Швейцарию.
Со ссылкой на ст. 13 Гаагской конвенции ЕСПЧ напомнил, что национальные суды в подобных спорах могут отказать в удовлетворении соответствующих требований, если будет доказано, что возвращение ребенка заявителю нанесет риск причинения физического или психологического вреда. В соответствии с этим Дзержинский районный суд учитывал веские доводы матери ребенка о том, что возвращение в Швейцарию может угрожать физическому или психологическому здоровью девочки. Судебные инстанции были последовательны в своих выводах о том, что случай сексуального насилия над братом дочери Э. со стороны близкого друга заявителя, когда дети находились на попечении П.Д., и связанное с этим уголовное преследование против предполагаемого преступника по обвинению в растлении малолетнего ребенка и хранении детской порнографии были достаточно серьезными основаниями для отказа в удовлетворении соответствующего заявления, отметил Европейский Суд.
Российские суды также приняли во внимание тот факт, что С. был освобожден под залог под обязательство пройти психиатрическое лечение и что имелся риск мести с его стороны или совершения им новых преступлений. Кроме того, они сослались на возраст девочки и ее потребность в ежедневном уходе со стороны матери. Таким образом, ЕСПЧ счел, что национальные суды провели подлинную и объективную оценку предполагаемого риска возвращения ребенка в Швейцарию и вынесли достаточно обоснованные судебные акты. В связи с этим он не выявил нарушения ст. 8 Конвенции в рассматриваемом случае.

Данное дело примечательно тем, что ЕСПЧ указал на отсутствие нарушения ст. 8 Конвенции. «Европейский Суд, оказался на “перепутье” (и это видно по тексту решения): давать оценку всем вопросам, исследованным российскими судами, или уклониться от оценки законности перемещения ребенка. Такой подход представляется некорректным и непоследовательным, особенно в свете ранних постановлений ЕСПЧ по проблеме международного похищения в России, когда разбирались даже мельчайшие детали. Но в приведенном случае и для ЕСПЧ, и для российских судов слишком очевидными оказались риски по ст. 13 Гаагской конвенции 1980 г. – настолько очевидными, что было решено “закрыть глаза” на базовый вопрос о законности перемещения.
В рассматриваемом деле европейские судьи стали немного ближе в понимании необходимости оценки всех обстоятельств и доводов, особенно в случае их наличия и ссылки на них в ходе разбирательства. «В целом постановление дает своеобразную границу допустимой применимости ст. 13 Гаагской конвенции 1980 г., как ее видит ЕСПЧ, что вряд ли будет полезно в национальной практике России.
Семейные споры в России, в частности касающиеся международного похищения детей, имеют некоторый перекос в сторону защиты прав своих граждан и женщин-матерей, что зачастую отмечалось Европейским Судом как нарушение ст. 8 Конвенции. «Однако решение показывает, что на позицию ЕСПЧ национальный и государственный факторы не влияют. Европейский Суд, не защитив права гражданина Бельгии, а защитив права матери-россиянки и ее ребенка, продемонстрировал, что на его выводы влияют только обстоятельства дела и правоприменение национальных судов. При этом все остальные обстоятельства (устоявшееся правоприменение или национальный фактор) влияния не оказали.
Исследованные в этом деле обстоятельства – действительно исключительные, и нет ничего удивительного в том, что и российский суд, а затем и ЕСПЧ не встали на сторону отца, который не смог обеспечить безопасность ребенка при нахождении с ним. Преследование матери, которое инициировал отец в Швейцарии, только усугубило положение последнего. Изначально неправильно выбранная тактика стороны защиты отца привела к серьезным юридическим и фактическим последствиям.

Источник: Партнерский материал «Адвокатская газета»